СЕМЕЙ-ЧЕРНОБЫЛЬ. ТРАНЗИТ.
“Шутили, что приехали из Семипалатинска – поправить здоровье…”
26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС произошёл взрыв, полностью разрушивший реактор. В результате значительное количество радиоактивных материалов разнесло по странам Европы и бывшего СССР. Тысячи людей (военных, врачей, строителей) отправились в зону катастрофы и зону отчуждения для того, чтобы ликвидировать или хотя бы минимизировать последствия взрыва. Были среди них и наши земляки. В 1986-1989 в ликвидации Чернобыльской катастрофы приняли участие более 32 тысяч казахстанцев, среди которых были и жители Семипалатинска, которые, в свое время, уже были свидетелями ядерных испытаний. Однако трагедии СИЯП и ЧАЭС приравнивать друг к другу нельзя, ведь каждая из них по-своему ужасна. В настоящее время в Семее на протяжении вот уже более тридцати лет функционирует ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев», члены которого поделились своими воспоминаниями о тех ужасных событиях и высказали мнения по поводу возможного строительства АЭС на территории Казахстана. Впрочем, обо всем по порядку.
Участники ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»
.
ТРАГЕДИЯ НА ЧАЭС
26 апреля 1986 года. Время – 01:23:47 (по Мск.). На 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС произошёл взрыв. Полностью разрушен реактор, расположенный около города Припять. В окружающую среду выброшено бессчетное количество радиоактивных веществ.
Вот как выглядел город до катастрофы.
Вот как выглядел город до катастрофы.
Эта авария расценивается как крупнейшая в своём роде за всю историю атомной энергетики, как по предполагаемому количеству погибших и пострадавших от её последствий людей, так и по экономическому ущербу. В отличие от бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, взрыв напоминал очень мощную «грязную бомбу» — основным поражающим фактором стало радиоактивное загрязнение. Облако, образовавшееся от горящего реактора, разнесло различные радиоактивные материалы, прежде всего радионуклиды йода и цезия, по большей части Европы. Наибольшие выпадения отмечались на территориях, относящихся к Белоруссии, России и Украине. Из 30-километровой зоны отчуждения вокруг АЭС было эвакуировано всё население — более 115 тысяч человек.
Для ликвидации последствий были мобилизованы значительные ресурсы, более 500 тысяч человек участвовали в ликвидации последствий аварии, среди которых были и казахстанцы.
СОВЕТКАЗЫ КАЙСАНОВ, председатель ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»:
«Первым в Чернобыль был направлен химический полк из города Степногорска Целиноградской области. В его составе были солдаты, которые проходили воинскую службу и военнообязанные со всех регионов Казахстана. Всего туда были направлены более 300 военных частей. В день аварии туда поехали пожарные, а после по указу правительства поехали проходящие военную службу и военные запаса. С 9 мая из 15 республик были направлены на ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС. Помимо военных, в ликвидации также принимали участие гражданские – всего около миллиона человек. Из них более 32 тысяч человек – казахстанцы. В настоящее время участников тех событий в Казахстане осталось всего около 6 тысяч человек. Из нашей области туда стали отправлять с 1987 года. В 1986 году в ликвидации принимали участие лишь те, кто проходил там военную службу, а с 1987 года через военные комиссариаты с районов начали отправляться военнослужащие. Из Семея было направлено около 600 человек. Согласно официальным данным, на 26 апреля текущего года по области было зарегистрировано 254 человек, которые принимали участие в тех событиях. Сейчас осталось уже 133 человека и 90% из них являются инвалидами по причине Чернобыльской АЭС».
.
КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ?
Сам Советказы Бекенович также является непосредственным участником тех событий. В 1988 году он принимал участие ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС.
«В 1986 году, когда произошла авария на Чернобыльской АЭС, нам сказали, что возможно нас в определенное время отправят на ликвидацию последствий. И через два года, в 1988 году, когда я вышел с отпуска, мне пришел указ, согласно которому в августе я направился в Чернобыль. Наша военная часть находилась в самом Чернобыле. Моя поездка туда вообще должна была продлиться 60 дней, но продлилась до 81 дня, потому что военные, которые должны были нас сменить, не приехали в срок. Рота состояла из трех взводов. Работали посменно. В городе тогда не было ни души – никого кроме военных. Жители были эвакуированы из города сразу после аварии. Эвакуированы были жители двух городов – Чернобыля и Припяти. В Припяти тогда жили в основном работники АЭС. А Чернобыль был старым городом, поделенным на две части – у реки располагались старые частные дома, по другой стороне – новостройки. Тогда он был одним из красивейших городов. Но после аварии город опустел. Ежедневно проводилась очистка. Чтобы радиация не распространялась, военным выдавали серп и косу, чтобы те выкашивали травы. Также постоянно в городе проводилась поливка улиц, нельзя было оставлять сухих участков. Когда мы заходили в столовые или какие-нибудь другие помещения, нас проверяли, проверяли радиоактивный фон, потому что на одежде могла оставаться пыль, где, в свою очередь, могли быть радиоактивные частицы. Одежду сдавали на утилизацию. В корпусе круглосуточно работала душевая, в городе были бани. Нам, кадровым военнослужащим, выдавали талоны на посещение бань. Не всем разрешалось свободно передвигаться по городу, для этого нужны были специальные пропуски. Так мы провели там 81 день. По окончанию срока я вновь вернулся на службу в Узбекистан. Это было после 15 ноября. Отслужив там, вернулся уже на Родину» – рассказывает Советказы Бекенович.
.
«НАМ НЕ ГОВОРИЛИ, КУДА МЫ ЕДЕМ…»
Еще один ветеран ЧАЭС Жаксыбай Ахметжанов называет службу на Чернобыле войной и не обычной войной – а «невидимой», где враг поражает незаметно и не щадит никого.
«В 1987 году я поехал на Чернобыль. Был в горячей точке. Это была настоящая. Причем не обычная война, это невидимая война. Ты не видишь, откуда на тебя что прилетит. И ты не видишь, что на тебе остались частицы радиации. Сам не замечаешь, как начинаешь болеть и ослабевать. Мы разместились в палаточном городке, в ликвидации было задействовано 5-6 рот. В одной роте более ста человек. И партиями из 55-60 человек отправлялись к реактору. Но, когда пришла наша очередь, была уже зима, и все замело снегом. В итоге мы остались в части и начали заниматься ликвидацией последствий в радиусе в 30 км. Дома, школы, детсады… Меняли крыши всех этих зданий. Каждый метр земли проверяли на радиацию. Когда выявляли зараженную землю, откапывали ее лопатой и грузили в КАМАЗы. До самого реактора мы уже не дошли, но, тем не менее, это была очень большая работа. При этом, когда нас направили в Чернобыль, нам не говорили, куда мы едем. Только по прибытию на место мы узнали, что на Чернобыльской АЭС случилась авария. Я сам родился в 28-30 км от полигона. Своими глазами видел ядерный гриб, а тут еще и на Чернобыль поехать пришлось. Но это было Советское время, и приказ есть приказ. Пришлось работать. С тех пор 38 лет прошло. Сейчас все нормально. Получаем медицинскую помощь, но на здоровье, конечно, очень сильно отразилось» – говорит Жаксыбай Ахметжанов.
.
«ОСОБОЙ ЗАЩИТЫ НЕ БЫЛО»
Еще один член общества Ли-Зун-Сян Геннадий Васильевич находился в Чернобыле с февраля по май 1988 года. По его словам, работали на местах люди без особой экипировки, практически в одной лишь маске, которая, конечно, не могла защитить от радиации, что была буквально повсеместно.
«Мы жили в Зеленом мысе. Работали на блоке. Производили дезактивацию. Тогда мы ничего особо не знали о радиации, нам сказали вырубать штукатурку, мы это и делали: вырубали и выбрасывали. Никто тогда не думал об опасности. Воздух ведь не чувствуешь, а, как только начинаешь вырубать, сразу разлетается радиация. Бывало по два или три человека работали. В одиночку никогда не работали – это очень опасно, если вдруг станет плохо, никто не сможет помочь. Никакой особой защиты не было. Один лишь «лепесток» у нас был (Так ветеран называет защитную маску – Прим.авт.). Их, этих лепестков, нам выдавали пачками, но они совсем ничего не задерживают. Даже сейчас качество масок лучше, чем были там тогда. На здоровье это всё, конечно, повлияло очень сильно. После Чернобыля на протяжении четырех лет у меня была вторая группа инвалидности. Потом ее сняли дали третью. Ходил так десять лет. Теперь у меня бессрочная третья группа» –рассказывает Геннадий Васильевич.
.
«ШУТИЛИ, ЧТО ПРИЕХАЛИ ИЗ СЕМИПАЛАТИНСКА ПОПРАВИТЬ ЗДОРОВЬЕ»
Семейчанин Даулетказы Балгабаев на момент призыва в 1987 году, работал шахтером. По его словам, профессия его закалила настолько, что служба на Чернобыле вовсе не испугала.
«Я работал на шахте тогда, под землей. Потом вдруг прибежал дежурный, говорит: «Тебя вызывают срочно в военкомат!». Я попросил подождать его до конца смены, на что тот говорит: «Нет, быстро вызывай лифт и иди». В итоге из шахты вывели скоростным путем. Это очень быстро и сложно. Потом быстро-быстро меня отправили в военкомат, там снарядили, поехали в районный центр – в Бородулиху. Тогда я жил в Жезкенте. Прошел медкомиссию в райцентре. Нам сказали: «Мы скрывать не будем, вы едете в Чернобыль». Но о радиации тогда никто не знал. Мне, в принципе, можно было бы не ехать и вовремя выйти в отпуск, но я человек партийный и совесть не позволила так поступить. В итоге поехал. Нас сопровождал наш же майор Бородулихинского района. За нами следил, ухаживал в дороге. Мы ехали попутно с Усть-Каменогорскими призывниками. У нас был с собой сухой паек, мы повезли с собой каши в консервных банках, наши, Семипалатинские. Когда прибыли в Москву, многие хотели увидеть Красную площадь, фотографировались. Оказалось, она не такая уж и большая. Потом снова поезд и электричка. Там уже были гражданские. Жители интересовались, откуда мы. Мы говорим: «Мы из Семипалатинска». Старшие люди удивлялись, мол, «У вас ведь там взрывают!», а мы шутили, что приехали в Чернобыль поправить здоровье», – смеется Даулетказы Касымович. – «Много общались с местными жителями. Мы не были в казармах. Кто-то спал в спортзале, кто-то в актовом зале. Мы ночевали в актовом. В этом плане было все спокойно и дружно. Никаких межнациональных конфликтов не было. Никакого страха лично у меня не было. Мы в шахте привыкли не бояться: там ведь тоже взрывы, обвалы, камень может на голову упасть. Поэтому страха особо не было. Но на здоровье очень сильно отразилась эта поездка в Чернобыль. По возвращению оттуда, я стал чувствовать себя плохо. Поехал в военный госпиталь в Алматы. Там поправил здоровье. В реабилитационном центре тоже был. У меня давление, сердце. Нас обычно таких с шахты выгоняют, поэтому я никому не сообщал и продолжил работать. Позже я ушел с шахты, но уже по другому заболеванию. У меня проблемы с дыханием – силикоз. Это шахтерское заболевание. Например, если уголь попадает в легкие, он, грубо говоря,отхаркивается, а медь остается. Поэтому очень часто кашляю. Память теряю и пью много, с сердцем проблемы, нарушение сна. А в остальном все хорошо, есть дети, семья. Дети выучились, внуки приходят. Все нормально» – поделился Даулетказы Касымович.
.
“У РЕБЯТ ВОЛОСЫ ОБЛАЗИЛИ ОТ СТРАХА…”
Семейчанин Ермек Бралинов был призван в срочную службу в мае 1988 года и пробыл в Чернобыле с мая 88-го по октябрь 89-го. Оставшиеся полгода дослужил в Западной Украине.
«Нам вообще не говорили, что мы поедем в Чернобыль. В военкомате нам сказали, что будем служить в патрульно-постовой службе в городе Киеве. Мы собрались и поехали из Семипалатинской области сто человек. Из города было шесть человек, остальные из Маканчинского и Урджарского районов. Прошли карантин месяц-полтора, курс молодого бойца и нас отправили в Чернобыль. О том, что едем на Чернобыль узнали на карантине. Мне не было страшно. Может быть, был в первые дни, когда только узнали, куда мы приехали, был небольшой страх, а потом уже прошло. Думаю, после полигона у нас вообще особо не было радиофобии. Но были те, кто боялись. Были ребята, у кого даже волосы облазили от страха. Я служил в 30-ти километровой зоне. То есть, был сам Чернобыль и вокруг 10-ти и 30-ти километровые зоны. Я попал в 30-тикилометровую зону. Были и те ребята, которые попали на сам Чернобыль. Многие служили в десятикилометровой зоне. Суть службы была в том, что с утра нас развозили, и мы охраняли деревни, чтобы оттуда ничего не брали. Но там уже, по сути, брать было нечего. Уже до этого все разобрали. Но людей все равно не допускали, была зона отчуждения. Потом полностью по периметру деревни, где у нас проходила служба, патрулировали каждые два-три часа. Полтора года так отслужил, а дослуживал в Западной Украине. Экипировки защитной у нас не было. Перед входом в батальон мы только сапоги промывали, каждое утро и перед сном выбивали одеяло, кормили нас специальной пищей: квашенными арбузами и свеклой. Считалось, что такая еда выведет радионуклиды. На здоровье очень сильно повлияла служба. Из той сотни человек, с которыми я тогда поехал, уже восемь человек умерли. В основном из-за онкологии. Когда вернулся, с 2006 года у меня началась сезонная аллергия, хотя раньше у меня никогда ее не было. Слух сильно понизился. Высоких частот сейчас у меня нет, только низкие остались. С 2005-2006 года у меня здоровье пошло на понижение. Жировик у меня два раза вылезал, я два раза прооперировался. Суставы болят, память слабая стала, бывают головные боли».
.
“НУЖЕН ПЕРЕСМОТР ЗАКОНА.”
Несмотря на все последствия ликвидации аварии на ЧАЭС, Ермек так и не получил группу инвалидности, хоть и обращался во все необходимые инстанции.
«У нет группы инвалидности до сих пор. Мне никто не дал. Я сколько раз пытался получить, в госпиталь ложился, мне не давали. Потому что я якобы не подхожу по критериям. В 2022 году я прооперировался, потому что у меня вылез жировик, в 2023 году он снова вылез, и пришлось делать операцию снова. Потом года два-три как отменили медстраховку. Раньше было так, что медстраховка у нас была бесплатная. Бесплатного проезда в общественном транспорте у нас нет. Выплачивают небольшую компенсацию на жилье и коммуналку – она у нас составляет 17030 тенге (потому что нет инвалидности) – это вообще несерьезно. Никто этот закон не пересматривает. По мне так лучше бы делали полное возмещение. Я бы тогда не платил за коммуналку, за телефон, мне это было бы гораздо дешевле. Тепло, телефон и интернет у меня итак выходит больше 30 тысяч тенге» – говорит Ермек Бралинов.
Как отмечают члены организации, в 1999 году правительство отменило для них все виды социальной помощи: ветераны потеряли льготы на 50-процентную оплату коммунальных услуг; бесплатный проезд: в городском транспорте, один раз в год — на поезде и самолете и первоочередность при получении квартир. На смену льготам пришли ежемесячные дифференцированные спецпособия, которые оказались малоэффективны в условиях растущей инфляции. Так, представители организации считают необходимым внести необходимые поправки для того, чтобы чернобыльцы могли получить достойные пособия и доступные медуслуги.
.
КАК РАБОТАЕТ ОРГАНИЗАЦИЯ?
ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев» в Семее работает вот уже более тридцати лет. Организация была образована в 1990 году и нацелена улучшить социальную жизнь чернобыльцев, в частности, обеспечить им доступность медицинских услуг.
-
СОВЕТКАЗЫ КАЙСАНОВ, председатель ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»«Наша организация была создана с целью, в первую очередь, помочь людям получить необходимую медицинскую помощь, поскольку все получили радиоактивное облучение. В советское время не было врачей специалистов в этой области. Тем не менее, в Алматы в 1990-х годах впервые был создан госпиталь для инвалидов Великой Отечественной войны. Позднее такой же открылся и в Астане. В эти госпитали могли ездить и наши ветераны. В Семее также был реабилитационный центр для ветеранов ВОВ, чернобыльцев и воинов-афганцев, но во время пандемии коронавируса центр, можно сказать, закрылся. Поэтому в первую очередь наша задача – обеспечить социальную и медицинскую помощь участникам ликвидации Чернобыльской АЭС и их семьям. Ежегодно по 3-4 человека, которые принимали участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, уходят из жизни. В конце мая ушел из жизни наш председатель Следников Вениамин Алексеевич, который на протяжении 30 лет руководил этой организацией и принимал активное участие в общественной жизни города и области. Сегодня мы продолжаем его дело, работаем совместно с военными, школами, колледжами и высшими учебными заведениями. Занимаемся военно-патриотическим воспитанием молодежи».
.
О МУЗЕЕ ЧЕРНОБЫЛЯ
Сегодня на базе организации в Семее вот уже более двадцати лет функционирует музей Чернобыля. Официальное его открытие состоялось в 2012 году в стенах городской детской библиотеки, где под экспонаты музея был выделен отдельный кабинет. Сегодня это единственный музей Чернобыля во всем Казахстане.
-
СОВЕТКАЗЫ КАЙСАНОВ, председатель ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»«Изначально нам дали две комнаты, но со временем осталась лишь одна. Потому что детскую библиотеку сюда переселили. И из одной комнаты, по инициативе Вениамина Следникова, мы решили сделать музей. Музей работает уже более 20 лет. Здесь хранятся материалы из архива и фотографии наших ребят тех годов, снимки с конференций и общественной жизни. В середине 90-х проходили большие конференции по Чернобылю. Здесь есть фотографии оттуда. Учащиеся ежегодно посещают наш музей, мы знакомим их с историей. Стараемся работать тесно с отделом образования. Ветераны Чернобыля сами рассказывают свою историю. Это единственный музей по всей республике такого рода. В Урджаре в общем музее есть лишь угол, посвященный Чернобылю, в Усть-Каменогорске тоже в свое время ставили стенд, но музея нигде больше нет. В будущем хотим расширяться. Потому что мы стали областью, стали получать больше поддержки. Мы продолжаем работу, планируем оцифровать имеющиеся фотографии и фотографии из личного архива участников»
Помимо исторических фотографий, интерес посетителей музея может приковать макет, демонстрирующий момент взрыва в четвертом блоке Чернобыльской АЭС. Его изготовили сами члены организации в Семее для лучшего пояснения произошедшего посетителям музея.
В будущем музей планируют расширить, а саму организацию переименовать.
-
СОВЕТКАЗЫ КАЙСАНОВ, председатель ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»«В конце августа мы изменим название организации на «Чернобыль ардагерлері мен мүгедектері» («Ветераны и инвалиды Чернобыля»), так будет правильно по закону».
.
ЧЕРНОБЫЛЬЦЫ ПРОТИВ АЭС.
Помимо воспоминаний о былых временах, члены организации затронули еще одну немаловажную тему уже в настоящем – потенциальное строительство АЭС в Семее. Чернобыльцы глубоко возмущены тем, что их не уведомили о недавних общественных слушаниях и выступают против инициативы в целом.
-
Ермек Бралинов, участник ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»«Были слушания по строительству АЭС недавно в Семее. Я узнал об этом случайно в Facebook. И никто из нас не был в курсе. Нас не уведомили. Нашего председателя не уведомили. Они прекрасно знали, что у нас есть общество союза Чернобыльцев в Семее. Значит, все эти слушания проводятся просто для галочки. Просто хотят по всему Казахстану проехать, кулуарно собраться, собрать подписи и заявить, что, якобы население Казахстана согласно на строительство АЭС. Но на самом деле это не так. Мы просто через все это прошли и понимаем, что может быть. Поэтому я против. И, я думаю, все чернобыльцы по всему Казахстану против. Особенно в Семее. Собрали на слушаниях акиматовских служащих, людей подневольных, которые не могут ничего сказать. Но это неправильно, нужно пересмотреть вопрос».
Не согласен на строительство АЭС в Семее и председатель Советказы Кайсанов.
-
СОВЕТКАЗЫ КАЙСАНОВ, председатель ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»«Разве нам нужна АЭС? Мы не такое уж большое государство. Нам хватило и Семипалатинского ядерного полигона. В других странах АЭС строят, потому что у них нет такого количества элементов таблицы Менделеева, как у нас. Поэтому они вынуждены строить. У нас ведь есть нефть, газ, уголь. Поэтому нас это вообще не должно касаться. Ну, даже если и решили строить АЭС – строить ее будут зарубежные представители, россияне. А у нас нет даже специалистов, которые бы разбирались в работе атомной станции, которые могли бы грамотно ее обслуживать. У нас даже нет лабораторий для этого. Поэтому нам это не нужно. В противном случае повторится ситуация с Жанаозеном. Нам хватило и полигона, от которого страдают поколениями. Нам можно развивать ГРЭС, заняться возобновляемыми источниками энергии: ветряки, солнечные панели… Мы должны заниматься экологическими вопросами и ликвидировать последствия полигона, которые еще будут появляться на протяжении многих лет».
-
Жаксыбай Ахметжанов, участник ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»«Нам хватает полигона. Его последствия все еще выявляются и будут выявляться на протяжении многих лет. У нас есть все элементы таблицы Менделеева, нам не нужна АЭС. Я сам против строительства. Что будет с людьми? Наша земля и так уже настрадалась от полигона», – добавляет Жаксыбай Ахметжанов.
Представители организации поддерживают идею развития возобновляемых источников энергии.
Ермек Бралинов, участник ОО «Добровольное Общество Инвалидов-Чернобыльцев»
«Я в 2020-2022 году отработал в Германии, где везде по всей Европе стоят ветряки, я сам лично в Венгрии ставил солнечные панели в горах. На огромных площадях. Вот чем нужно заниматься, а не АЭС. Иначе будет тотальная зависимость от России. Да хоть от любой страны – будут их специалисты. И если произойдет авария, у нас территория небольшая, население очень маленькое и у нас все заразится. Нам хватает того, что есть Байконур и Семипалатинский полигон, от которого поколениями продолжают болеть люди. Я считаю, что нужно серьезнее подойти к этому вопросу. Народ Казахстана, я думаю, что против. А то, что не хватает энергетики – есть много альтернативных источников энергии, которые можно делать и нужно. Под Алматой в сторону Джамбула едешь, в сторону Тараза стоят очень много ветряков, они очень эффективны. Я понимаю, что это дорого, зато безопасно. Нужно вкладывать в зеленую энергетику. Назарбаев много лет назад говорил о зеленой энергетике, но где результаты? Нужно больше ветряков. У нас не используют ветровую энергию, которой очень много. Использовать также можно солнечную энергию, это все куда безопаснее, чем АЭС».
«Я в 2020-2022 году отработал в Германии, где везде по всей Европе стоят ветряки, я сам лично в Венгрии ставил солнечные панели в горах. На огромных площадях. Вот чем нужно заниматься, а не АЭС. Иначе будет тотальная зависимость от России. Да хоть от любой страны – будут их специалисты. И если произойдет авария, у нас территория небольшая, население очень маленькое и у нас все заразится. Нам хватает того, что есть Байконур и Семипалатинский полигон, от которого поколениями продолжают болеть люди. Я считаю, что нужно серьезнее подойти к этому вопросу. Народ Казахстана, я думаю, что против. А то, что не хватает энергетики – есть много альтернативных источников энергии, которые можно делать и нужно. Под Алматой в сторону Джамбула едешь, в сторону Тараза стоят очень много ветряков, они очень эффективны. Я понимаю, что это дорого, зато безопасно. Нужно вкладывать в зеленую энергетику. Назарбаев много лет назад говорил о зеленой энергетике, но где результаты? Нужно больше ветряков. У нас не используют ветровую энергию, которой очень много. Использовать также можно солнечную энергию, это все куда безопаснее, чем АЭС».
Напомним, в ноябре прошлого года министр энергетики Алмасдам Саткалиев заявил, что окончательное решение по строительству АЭС в Казахстане будет принято только после проведения референдума и пояснил, что будет в случае, если казахстанцы проголосуют против строительства АЭС.
По словам Саткалиева, «у нас идеальная репутация с точки зрения МАГАТЭ».
«У нас идеальная репутация с точки зрения МАГАТЭ и восприятия нашей страны как цивилизованного пользователя данным видом энергии, обладающего уникальными компетенциями, эксплуатирующими порядка 50 лет несколько исследовательских реакторов, добровольно отказавшихся от ядерного арсенала, проведения всех мер по безопасности и именно мирного использования атомной энергии. Поэтому мы положительно настроены, позитивно. Но в любом случае мы будем исходить из итогов национального референдума для принятия окончательного решения», – сказал Амасадам Саткалиев, отвечая на вопросы журналистов в кулуарах Мажилиса.
В этот четверг, 8 августа, в Семее уже прошли первые общественные слушания по строительству АЭС. Подробнее том, как это было – здесь.
По словам Саткалиева, «у нас идеальная репутация с точки зрения МАГАТЭ».
«У нас идеальная репутация с точки зрения МАГАТЭ и восприятия нашей страны как цивилизованного пользователя данным видом энергии, обладающего уникальными компетенциями, эксплуатирующими порядка 50 лет несколько исследовательских реакторов, добровольно отказавшихся от ядерного арсенала, проведения всех мер по безопасности и именно мирного использования атомной энергии. Поэтому мы положительно настроены, позитивно. Но в любом случае мы будем исходить из итогов национального референдума для принятия окончательного решения», – сказал Амасадам Саткалиев, отвечая на вопросы журналистов в кулуарах Мажилиса.
В этот четверг, 8 августа, в Семее уже прошли первые общественные слушания по строительству АЭС. Подробнее том, как это было – здесь.
Наргиза Омарканова
7,698 всего, 27