В соцсетях уже несколько дней ломают копья на тему АЭС в Казахстане, причем скептиков среди обывателей намного больше – или, по крайней мере, они наиболее заметны.

Одни казахстанцы не доверяют безопасности АЭС после взрывов боеприпасов в Арыси и под Таразом. Они полагают, что катастрофа неминуема и рано или поздно произойдет из-за непрофессионализма наших кадров – и тогда окрестности Балхаша превратятся во второй Чернобыль.

Другие считают, что строительство АЭС начнут, но так и не закончат, как это было с LRT, и на этот проект уйдут очередные миллиарды долларов, которые можно потратить на нужды народа.

Третьи просто недоумевают: ведь и раньше прекрасно жили без АЭС, к чему теперь ее строить. Чтобы получить ответы на эти вопросы, Sputnik Казахстан обратился к специалисту.

Зачем Казахстану АЭС и можно ли обойтись без нее

Главным экспертом по вопросу АЭС в Казахстане можно назвать нынешнего генерального директора ТОО “Казахстанские электрические станции” Тимура Жантикина. Как одного из лучших профессионалов своего дела его отрекомендовал, например, бывший глава “Казатомпрома” Мухтар Джакишев в недавнем интервью на Youtube.

Тимур Жантикин – кандидат физико-математических наук. Работал в институте ядерной физики в Алматы. В 1992 году перешел в Агентство по атомной энергии. Был генеральным директором агентства по атомной энергии, затем председателем Комитета по атомной энергии. Сейчас является генеральным директором ТОО “Казахстанские атомные электрические станции”. Организация занимается анализом рынка реакторов, их стоимостью, характеристикой и безопасностью.

Мы попросили Тимура Мифтаховича объяснить, может ли Казахстан прожить без АЭС. Ведь разговоры о том, что в Казахстане нужно построить атомную электростанцию, ходят давно. Несколько раз наши чиновники порывались разработать проект, договаривались со специалистами из-за рубежа, но всякий раз в итоге от строительства АЭС отказывались.

Например, в последний раз в мае 2014 года между “Росатоматом” и “Казатомпромом” подписывали меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству о сооружении АЭС вблизи Балхаша, однако в ноябре 2016 года тогдашний министр энергетики Канат Бозумбаев заявил, что нет смысла строить АЭС в Казахстане в ближайшие 7 лет из-за профицита в стране электроэнергии даже в периоды пиковой нагрузки.

– Что изменилось с тех пор?

–  Сейчас предпосылок гораздо больше, чем в 90-х годах, когда мы смотрели Балхашскую станцию. Казахстан подписал Парижское соглашение, которое обязывает страну снизить “углеродный след”. Основные производители парниковых газов – энергетика, соответственно, мы должны переводить энергетику на безуглеродные рельсы.

Также вводятся углеродные налоги, то есть волей-неволей мы должны будем сокращать в энергетике сектор, который производит парниковые газы – углероды. Здесь нужна атомная энергетика.

Углеродный налог. Европа очень озабочена глобальным потеплением планеты, поэтому поставила цель перейти на те виды электроэнергии, которые почти не производят парниковый эффект. Чтобы стимулировать переход финансово, в Евросоюзе с 1 января 2023 года вводятся налоги на некоторые товары, произведенные с высоким углеродным следом: пока речь идет о стали, цементе, алюминии, удобрениях и электроэнергии. В дальнейшем список может быть легко расширен. Страны, торгующие с ЕС, также должны будут выплачивать этот налог, а это значит, что, например, Казахстан не дополучит солидную часть прибыли, что при экономике, ориентированной на экспорт нефти, будет очень ощутимо.

Во-первых, на возобновляемых источниках мы не можем обеспечить базовую генерацию (электроэнергии – Sputnik). В энергосистеме есть базовая и маневренная генерация (то есть постоянная и переменная – Sputnik). Возобновляемые источники не могут работать в базе (поскольку зависят от сил природы: солнечные панели – от того, будет ли солнце, ветряки – от того, будет ли ветер – Sputnik). Пока что единственная базовая генерация без углерода – это атомная энергетика.

Это могут быть и гидроэлектростанции, но у нас не так много рек, чтобы ставить ГЭС. При этом у нас более-менее развита атомная промышленность – мы добываем уран. Сейчас Казахстан добывает больше всех в мире, есть урановый экспорт, есть производство топливных элементов, запустили завод по ядерному топливу. У нас эта цепочка работает, и атомная станция в эту цепочку хорошо ложится, тогда наш уран будет работать на нашу энергетику. Считаю, что сейчас предпосылок на строительство АЭС больше, чем было до этого. Раньше не было потребности строить новый источник энергии, сейчас намечается дефицит, также изменился подход к экологии.

– Что будет, если Казахстан не построит АЭС?

– Казахстан может существовать без АЭС, но будет тяжело. Если Казахстан не построит АЭС, то останется высокоуглеродной энергетикой. Соответственно, будут введены углеродные налоги, весь экспорт упадет, и государство потеряет доходы. Если мы к 2050 году не обеспечим 50% альтернативных, то есть безуглеродных источников, как это заложено в Концепции по переходу к “зеленой экономике”, нам будет трудно. А выйти на эти 50% без атомной энергетики невозможно. Это – экономический фактор.

Есть и экологический фактор – без атомной энергетики достигнуть целей зеленой экономики сложно. У каждой энергетики есть свое место. Возобновляемые, то есть ветро-солнечные, установки не могут питать какой-либо металлургический завод. Это сложно и дорого, поскольку все время нужно держать что-то в резерве. Вот в резерве как раз можно держать АЭС.

– Меняет ли что-то тот факт, что свою АЭС начал строить Узбекистан?

– Может, чисто психологически на кого-то повлияло. Надо отметить, что Узбекистан делает решительные шаги. У них перспективный проект. В Узбекистане ситуация другая: дефицит электроэнергии наметился давно, также, в основном, у них газовая генерация, которая дорожает.

– Если мы построим АЭС на Балхаше, то не потеряем ли мы это озеро? Смогут ли на нем по-прежнему отдыхать туристы?

– Есть ТЭО, там смотрят гидрологию, мы это просчитываем – если это вообще будет строительство АЭС на Балхаше. Решения же еще никакого нет. В том числе и нет решения о том, что строить АЭС будет Россия. Мы смотрим пять стран, у каждой компании есть свои плюсы и свои минусы. Кого рассматриваем? Россию, Китай, Южную Корею, США и Францию.

Велика ли вероятность повторения Чернобыля или Фукусимы

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев поручил госаппарату побороть фобии народа по поводу строительства АЭС, а главная фобия, – это, конечно, вероятность аварии на атомной электростанции.

Некоторые казахстанцы пишут о том, что авария неминуема при нашем разгильдяйстве, которое проявилось во время ЧП с боеприпасами в Арыси и под Таразом, однако эксперты с ними в этом не согласны.

Что касается Чернобыльской АЭС и реактора на Фукусиме, то они, во-первых, очень старые: первая была введена в эксплуатацию в 1977 году, а японская АЭС и того раньше – в 1971 году.

С тех пор прошло полвека, и их надежность нельзя сравнивать с современными атомными электростанциями, которые, например, та же Россия построила на своей территории и в Беларуси, а также строит в Турции и собирается строить в Узбекистане.

Кроме того, есть отличия и в типах реакторов, и один из типов реакторов зарекомендовал себя очень надежно. Об особенностях реакторов на пальцах объяснил Мухтар Джакишев в интервью Арманжану Байтасову на Youtube.

“Сегодня есть атомные реакторы двух типов. Первый – это когда в кастрюле с кипящей водой в роли кипятильника выступает ядерное топливо. Топливо нагревает воду в кастрюле, она нагревает пар, который раскручивает турбину, и идет выработка энергии. Фактически этот принцип работы ничем не отличается от угольной или газовой станции.

Второй тип – это водо-водяной. Есть маленькая кастрюля с водой, которая находится в кастрюле с еще большим объемом воды. И именно маленькая кастрюля выступает в роли кипятильника”, – пояснил Джакишев, отметив, что ни одной крупной аварии с реакторами второго типа не происходило, и все более-менее серьезные инциденты происходили с атомными реакторами первого типа.

Бывший глава “Казатомпрома” заявил, что он не испытывает беспокойства по поводу надежности современных АЭС.

Существует ли в Казахстане профицит электроэнергии

В 2016 году, напомним, наше министерство энергетики заявляло, что Казахстану своей электроэнергии хватает с избытком. Почему это правда, но с оговорками?

Обратимся к географической карте Казахстана. Наша страна представляет собой огромное пространство, вытянутое к западу, поэтому условно зоны электрификации можно разделить на северную, южную и западную.

В северной зоне все неплохо: там действительно профицит энергии, и часть избыточной энергии север прокачивает на юг страны, а часть продает в Россию.

В южной зоне электроэнергии не хватает – приходится заимствовать с севера, но при перекачке значительная часть энергии неизбежно теряется – причем в нашем случае речь может идти о потере в 50% энергии, а потенциал перемычки, как отмечают эксперты, может быть исчерпан к 2027 году, тем более что на юге активно развиваются Шымкент и Туркестан, их население увеличивается, необходимость новых мощностей возрастает.

Западная зона также дефицитна из-за недостаточности генерирующих мощностей и зависит от импорта электроэнергии.

Таким образом, если в целом наша страна пока действительно обладает профицитом электроэнергии, то отдельные регионы при этом уже испытывают дефицит. И общестрановой профицит также не вечен. В январе 2021 года президент Казахстана отметил, что дефицит электроэнергии в Казахстане прогнозируется в 2027 году.

“Принимая во внимание прогнозируемый дефицит электрической мощности к 2027 году, поручаю правительству разработать энергетический баланс Республики Казахстан до 2035 года”, – сказал Токаев на расширенном заседании правительства.

Особо отметим, что в Казахстане основная часть существующих генерирующих мощностей старше 40 лет, поэтому неизбежно встает вопрос о модернизации энергетической системы, причем из-за углеродного налога необходимо думать: стоит ли вкладывать деньги в строительство “грязных” высокоуглеродных производств, или сразу переходить на атомную энергетику?